Когда читал Огилви в детстве, этот кусок пропустил, потому что не понял. А теперь понял:

Most campaigns are too complicated. They reflect a long list of objectives and try to reconcile the divergent views of too many executives. By attempting to cover too many things, they achieve nothing.

Со следующим можно поспорить. Всё-таки, не все в агентствах саботёры.

The process of producing advertising campaigns moves at snail’s pace. Questions of strategy are argued by committees of the client’s brand maangers and the agency’s account executives, who have a vested interest in prolonging the argument as much as possible; it is how they earn their living. The researchers take months to answer elementary questions. When the copywriters finally get down to work, they dawdle about in brain-storming sessions and other forms of wheel-spinning. If a copywriter averages about an hour a week actually writing, he is exceptional.

Про час, конечно, это сильное преувеличение. Но то, что копирайтеры пишут мало, а работают много — чистая правда.

Глиняный пулемёт — удачная метафора редактирования в инфостиле. Он испепеляет четыре моих текста из пяти, а в пятом оставляет две-три обгоревшие строки.

— Это был глиняный пулемет, — сказал Чапаев. — Теперь я могу рассказать тебе, что это такое. На самом деле это никакой не пулемет. Просто много тысячелетий назад, задолго до того, как в мир пришли будда Дипанкара и будда Шакьямуни, жил будда Анагама. Он не тратил времени на объяснения, а просто указывал на вещи мизинцем своей левой руки, и сразу же после этого проявлялась их истинная природа. Когда он указывал на гору, она исчезала, когда он указывал на реку, она тоже пропадала. Это долгая история — короче, кончилось все тем, что он указал мизинцем на себя самого и после этого исчез. От него остался только этот левый мизинец, который его ученики спрятали в куске глины. Глиняный пулемет и есть этот кусок глины с мизинцем Будды. Очень давно в Индии жил человек, который попытался превратить этот кусок глины в самое страшное на земле оружие. Но как только он просверлил в глине дырку, этот мизинец указал на него самого, и он исчез. С тех пор мизинец хранился в запертом сундуке и переезжал с места на место, пока не затерялся в одном из монгольских монастырей. А сейчас, по целому ряду обстоятельств, он оказался у меня. Я приделал к нему приклад и назвал его глиняным пулеметом. И только что мы пустили его в ход.

Виктор Пелевин. Чапаев и Пустота